Následující text není historickou studií. Jedná se o převyprávění pamětníkových životních osudů na základě jeho vzpomínek zaznamenaných v rozhovoru. Vyprávění zpracovali externí spolupracovníci Paměti národa. V některých případech jsou při zpracování medailonu využity materiály zpřístupněné Archivem bezpečnostních složek (ABS), Státními okresními archivy (SOA), Národním archivem (NA), či jinými institucemi. Užíváme je pouze jako doplněk pamětníkova svědectví. Citované strany svazků jsou uloženy v sekci Dodatečné materiály.

Pokud máte k textu připomínky nebo jej chcete doplnit, kontaktujte prosím šéfredaktora Paměti národa. (michal.smid@ustrcr.cz)

Mgr. Dmitrij Strocev (* 1963)

• родился 12 апреля 1963 г. в Минске, тогда СССР, в семье инженеров ЭВМ

• испытал на себе влияние белорусского философа и диссидента Кима Хадеева

• в 1984 г. окончил архитектурный факультет Белорусского политехнического института

• в 1985—88 гг. занимался авторской песней, написал социально-политический роман в стихах «Лишние сутки»

• в 1988 г. участвовал в марше и протестном антисоветском митинге в Куропатах, поддерживал поэта и политика Зенона Поздняка

• в начале 1990-х установил контакты с художественной средой и духовенством Грузии, России, Украины и Европы

• в 1999 г. основал издательство нонконформистской поэзии и духовной литературы «Виноград»

• в 2006 г. участник оппозиционного марша на пл. Победы, создает гражданские поэтические репортажи

• в 2007 г. был удостоен Русской премии за сборник стихов «850 строк»

• в 2008 г. откликается стихами на вторжение России в Грузию и захват областей Украины

• в 2010 г. пишет открытое письмо Александру Лукашенко, которое подписали около миллиона человек

• дважды побывал в Киеве на Евромайдане, стихи об этом вошли в сборник «Шаг»

• с 2014 г. его стихи перестали публиковать в РФ

• участвовал в протестах против фальсификации выборов в 2020 г. в Беларуси

• 21 октября 2020 г. был похищен на улице Минска, находился в тюрьме 13 дней

• получил премии: библиотеки Вацлава Гавела, Норвежского союза писателей и премию Курта Тухольского шведского ПЕН-клуба

• с 2022 г. выехал с женой Анной в эмиграцию, живет в Германии, сборники его стихов выходят в разных странах Европы

Поэтический свидетель: война в теле родины

Дмитрий Строцев — русскоязычный белорусский поэт, по-человечески потрясенный инфернальностью русской судьбы XX—XXI вв. и тем, как война вошла в плоть и кровь людей.

Рассказывает, как искал и нашел личную свободу, каким авторитетом стали для него свободные народы после распада СССР. Как вынужден был вернуться из чистой поэзии в политическую при реверсии истории, как нашел стиль поэтического свидетельствования событий в современной России, Украине, Беларуси.

Не раз совершал этические поступки, страдал, когда его перестали публиковать в РФ. Прошел арест и тюрьму в Минске. Выехал с женой Анной в эмиграцию после полномасштабного вторжения РФ в Украину. Живет в Германии, стихи переведены на девять европейских языков, сборники вышли в Италии, Швеции, Германии и Норвегии, лауреат многих литературных премий Европы.

Благодаря приглашению чешского фонда Арношта Лустига мы познакомились на его выступлении в Праге.

История

Дмитрий Юльевич Строцев родился 12 апреля 1963 года в Минске, тогда СССР. Родители приехали в Беларусь после окончания Таганрогского радиотехнического института и работы по распределению в Армении.

Отец, Юлий Васильевич Строцев, украинец из Днепропетровска. Историю бабушки Александры Кузьминичны (урожденная Кононенко) и деда Василия Даниловича Строцева Дмитрий знает детально, оба были школьными преподавателями и рассказывали о немецкой оккупации в Днепропетровске, оккупации Западной Украины СССР, жизни в послевоенном Потсдаме, где отец вел дневник, который Дмитрий называет «Советское детство мальчика из семьи победителей». Из Потсдама семья переехала в Краснодар.

Мама, Нина Яковлевна Строцева (урожденная Цеплакова), из села Николаевка под Таганрогом. Бабушка Нина Степановна (урожденная Домнина Фуникова) и дедушка Яков Афанасьевич Цеплаковы — учителя, познакомились в пединституте Ейска. Убежденные марксисты, они были направлены в Николаевку менять патриархальное сознание деревни. Дом в Николаевке для Дмитрия был местом счастья на земле: там собиралась большая семья и многочисленные друзья, были игры и прогулки к реке. Дедушка фотографировал. С большой теплотой вспоминает старшего брата Михаила, его изобретательность и сюжетность в играх.

В Минске сначала поселились в общежитии при Радиотехническом институте, потом получили трехкомнатную квартиру в хрущевке. Спартанские условия, в которых жили семьи попроще в их доме, Дмитрия шокировали, тогда как у них в квартире была иностранная мебель, хорошая посуда, много книг. Профессия родителей была для того времени передовой — наладчики ЭВМ, они стали одними из первых, у кого появился магнитофон, записывали программы КВН и песни В. Высоцкого.

Вспоминает и довольно распространенную проблему женщин СССР — холодность мамы. «У меня с раннего детства огромная нехватка тактильного контакта с мамой. Это установка советских людей — телесная близость осуждалась».

Сосед Димка в цинковом гробу: первая и не последняя война

Афганскую войну воспринял через смерть соседского парня, своего тезки. Димку привезли в цинковом гробу в первые месяцы войны. Гроб стоял через стенку их квартиры. Соседи говорили, что парней из учебки бросили в бой. «Протест был не идеологический, а чисто физиологический — против того, что произошло, что этого не должно было произойти. Ни о каком героизме никто не говорил».

Решил поступить в институт, чтобы не попасть в армию и на войну. Отмечает, как еще не исчерпанная тема жертв Второй мировой войны переросла в Афганскую войну, и далее история СССР и России — это непрекращающиеся войны.

Институт: из инженерской среды — в богемную

Поступил в архитектурный институт, где учились в основном дети из семей архитекторов, художников. Чувствовал, насколько это другая среда: «Мы говорили на разных языках». Дмитрий вошел в их круг благодаря тому, что играл на гитаре, участвовал в студенческом театре и начал писать стихи: «Понял — когда все разлетается, работа над словом помогает собрать себя».

Мировоззренческий прорыв: Ким Иванович Хадеев

Дмитрий стал вхож в окружение Кима Ивановича Хадеева (1929—2001) — диссидента, философа, нонконформиста. Уже четвертое поколение творческой молодежи собиралось в однокомнатной квартире Кима Ивановича на улице Киселева в двухэтажном бараке в центре Минска.

Ким Иванович рассказывал о психиатрической больнице и тюрьме, откуда у него была ненормативная лексика — хлесткий мат. Окружение Хадеева свободно критиковало советскую власть. Было очень много евреев, на столе лежала Тора. Были в компании «афганцы». И все же культура, а не политика были главными темами, Хадеев создавал не диссидентский, а нонконформистский круг.

Все «кимовцы» попадали под наблюдение органов. Случались налеты на его квартиру, людей увозили в участок, но не сажали — КГБ устраивало, что инакомыслящие все вместе и под наблюдением.

Хадеев привозил из Москвы и Питера тамиздат и самиздат. Время чтения книг было расписано по часам.

Многим Ким Иванович помог откосить от армии — через своего друга доктора Виктора Круглянского (у него была кличка «Круглый») он устраивал парней в психиатрическую больницу в Новинках. Была у него и сеть адресов по всему Советскому Союзу, где можно было пожить, если надо срочно уехать из Минска (это называлось «вписка»), и даже возможность получить документы.

«Это был привлекательный мир. Я в этом видел очень много правды. Во многом этот мир стал моим».

Анна и дети

В 19 лет вступил в студенческий брак с сокурсницей Анной Строцевой (урожденная Ханна Иосифовна Зелькина). Жили у родителей Анны, вместе посещали Кима Хадеева, играли в студенческом театре. В 1984 году, на последнем курсе института, у них родилась старшая дочь Александра. Дмитрий и Анна в это время работали над дипломами. Помогали Анины родители. После окончания института Дмитрий не мог найти работу и устроился художником-оформителем на завод.

Сын Андрей у пары родился в 1994 году, а младшая дочь Мария — в 1999 году.

1980-е: стихи и песни до и после Перестройки

Вспоминает 1980-е годы как сложные и кризисные: «Было ощущение тупика, ловушки». В это время активно писал стихи: «абсурд, метафоры, творческая эстетичность на грани болезненности, потрясенное сознание». Стихи не печатали, но они передавались в виде песен под гитару.

В 1985 году в Минске на первом официальном фестивале авторской песни Дмитрий был отмечен первой премией за песню «Синяя собака». Репутация его, как и время, была двойственной: с одной стороны — зрительское признание, с другой — попытка цензуры творчества, его песню вырезали из ТВ-репортажа.

В 1985 году Дмитрий переживал серьезный духовный кризис, и Хадеев предложил ему написать роман в стихах. Над романом «Лишние сутки» он работал с 1985 по 1988 год, в нем отразил ощущение бесперспективности на фоне событий: апокалиптический взрыв в Чернобыле, загубленные парни на афганской войне, преследования милиции и гопоты. Он освоил работу над большим произведением, за что благодарен Киму Хадееву.

Перестройка, распад и идентичность

В начале 1990-х Дмитрий принимал участие в шествиях в Куропаты — к месту массовых расстрелов, попадал под разгоны милиции. На своих концертах авторской песни Дмитрий давал возможность выступить на сцене поэту и общественному деятелю Зенону Позняку, который рассказывал о Куропатах.

Констатирует отторжение русского языка и культуры в Беларуси в первые годы после распада СССР. Считает, это и позволило Лукашенко прийти к власти. «Часть демократического сообщества была ранена таким отношением, и на этом сумели сыграть. Развитие демократических процессов пошло другим путем — инакомыслящие отошли в свое творчество».

Правительственные чиновники предложили Киму Хадееву работать над реформами для экономической и социальной сферы. Хотя Ким Иванович называл режим Лукашенко «обыкновенным фашизмом», он надеялся продвинуть свои идеи и сотрудничал. Это оттолкнуло от него многих, и Дмитрий дистанцировался.

Распахнулся мир: внутри и за пределами бывшего СССР

«С распадом Советского Союза все дурное осталось в прошлом. Казалось, после событий 1991 года мы прошли точку невозврата. Я ушел в поэтические глубины: речевая свобода, тайна слова. От политического контекста отошел».

Дмитрий основал издательство «Виноград», где публиковал поэтов-нонконформистов 1970—1980-х, чьи книги не печатались в СССР, издавал свои стихи и духовную литературу. Инициировал издание альманаха «Минская школа».

Дмитрий вспоминает первые творческие контакты в Эстонии, Грузии, России и Украине.

В поездке в Грузии он увидел другое православие и другую церковность — «церковность была растворена в жизни». В Грузии он принял православие вместе с группой неформальной молодежи.

Вспоминает церковное возрождение 1990-х: «Я считаю, что это действие святого духа. Советские люди, которые стали заниматься духовным поиском, шли в православие и совершенно не понимали, куда они идут. Я подружился с Александром Менем, стал издавать его книги и книги владыки Антония, инициировал создания Фонда владыки Антония в России и до сих пор являюсь членом совета этого Фонда, я устраивал фестивали, где выступали поэты и церковные служители».

В 1991—1994 годах совершил несколько творческих поездок в Копенгаген.

Остро ощущал, что Беларусь — пространство встречи разных культур, языков и религий. Ратовал за возвращение в обиход не только белорусского языка, но польского и идиш.

Лукашенко, война в Грузии

В 2006 году, после очередных выборов с сфальсифицированными результатами, участвовал в оппозиционном марше на пл. Победы. Вернулся его гражданский голос в новом жанре — «поэтический репортаж»: «Я нащупал язык, с которым я могу свидетельствовать, схватывать момент и давать памяти о событии, о потрясении долгое дыхание». В его поэзии появилась быстрая реакция, монтажное высказывание.

Его хорошо принимали в литературных сообществах Москвы и Петербурга. В 2007 году за сборник стихов «850 строк» он был удостоен Русской премии третьей степени (номинация «Поэзия») Фонда развития «Института евразийских исследований.

На деньги от этой премии он поехал на фестиваль в Грузию, где встретился с поэтами Быковым, Гандлевским, Херсонским, Цветковым и митрополитом Никозским и Цхинвальским Исаией (Чантурия). На фестивале среди участников оказалось неожиданно много сотрудников спецслужб штатском, Дмитрий Быков, заметил: «Откуда столько гэбни!?».

Когда Строцев вернулся в Минск, в Грузии началась война. Он часами говорил с митрополитом Исаией по телефону, узнал, что на монастырь упали бомбы, священника ставили на колени и требовали каяться. Исаия рассказывал про ополченцев и свою работу по передаче тел убитых российских и грузинских военных. Все это отразилось в стихах.

После очередных выборов 2010 года, после страшного избиение людей ОМОНом и белорусским спецназом, испытал потрясение, формулировал свое поэтическое свидетельство. После смертного приговора двум заключенным написал открытое письмо Лукашенко, которое подписали более миллиона человек. В это время он находился в Москве, спецслужбы вели за ним открытую слежку.

В Киеве на Майдане

Стихами откликнулся на захват областей Украины Россией.

Потом дважды побывал на Майдане. «Был поражен устройством лагеря, его организованностью, красотой, чистотой, миролюбивостью людей до начала столкновений». Стихи о вторжении в Украину вошли в его поэтический сборник «Шаг».

Из лирического поэта он превратился в поэтического репортера.

Репрессивная мера — отказ в публикациях

В 2014 года стихи Строцева перестали публиковать в России. Журналы и издательства прекратили предложения о сотрудничестве. «Последовательная позиция была неудобна издателям в России. Это я переживал болезненно».

Благодаря Интернету он не исчез из литературного пространства. В Москве и Питере он продолжал организовывать концерты и публичные чтения своих стихов.

Минск-2020: похищение прямо на улице

21 октября 2020 года Дмитрия похитили прямо на улице Минска:

«Я шел домой через двор. Передо мной вырос детина в маске, ударил меня грудью в грудь. Другой меня ударил в спину. Они взяли меня в коробочку. Занесли в микроавтобус, надели наручники и мешок на голову. Отвезли в центральный офис КГБ».

На допросе ему предъявили обвинение в участии в марше протеста (показали стоп-кадр из хроники). На самом деле, его задержали из-за публикаций.

Суд по скайпу в Окрестино вынес приговор — 13 суток ареста. Его поместили в карцер: «Карцер — это пыточная, там нет воды, спального места, воздуха». Потом содержался в камере на общих основаниях, его переводили из камеры в камеру, из тюрьмы в тюрьму.

Поднялась волна поддержки: об аресте Строцева вышли публикации на «Кольте», «Дожде», последовали обращения международных писательских организаций в его защиту.

Дмитрий получил литературные премии библиотеки Вацлава Гавела, Норвежского союза писателей и премию Курта Тухольского шведского ПЕН-клуба.

Вынужденная и принципиальная эмиграция Анны и Дмитрия

Через неделю после начала войны, развязанной РФ в Украине, Дмитрий и Анна выехали из Беларуси. Сейчас Дмитрий живет в Германии, где основал издательство Hochroth Minsk. Выступает с программой «Где я был последние 15 лет? Я кричал» в разных странах Европы — исполняет стихотворения, написанные с 2008 года, с момента российского вторжения в Грузию.

События 2020 года в Беларуси Дмитрий понимает, как противостояние белорусского гражданского общества союзу Лукашенко и Путина, которые уничтожали это гражданское общество, для того чтобы приготовить плацдарм для нападения на Украину.

«Беларусь — полноценный участник вторжения в Украину. Это усугубляет тяжелое положение белорусов. Отношение к ним в Европе резко поменялось. Раньше белорусы были героями, которые борются с режимом, теперь зачастую их воспринимают как граждан страны-агрессора, которые несут ответственность за вторжение в Украину. Мне важно донести свою позицию: белорусы в 2020 году противостояли двум диктатурам и не победили, потому что если бы мы противостояли только Лукашенко, мы бы победили. Но мы безоружно не могли победить российский режим, который сейчас не может победить вооруженная Украина — это очень страшный противник».

Поэтические свидетельства Дмитрия Строцева переведены на девять языков. Его чтения проходят на нескольких языках сразу: «Перевод — это не калька, а дополняющее сообщение. Появляется эффект объемного высказывания. Тем более что славянские языки близки — эмоционально и содержательно получается большая полнота».

В последнее время вышли сборники стихов Дмитрия Строцева в Германии, Италии, Швеции, Норвегии.